Котик и лось

Я всегда тайно завидовала людям, которые умеют обижаться. Они настоящие молодцы. Их отношения с людьми отмечены знаком простоты, которой так не хватает мне. Вот рассудите сами: кто-то из ваших близких спорол лажу, вы обижаетесь, сигнализируете об этом надутыми губками, битьём посуды или трёхдневным запоем,  споровший лажу, если вы ему хоть немного небезразличны, реагирует на сигнал и разворачивает кампанию под лозунгом «Прости меня, я больше не буду». То есть покупает цветы, устраивает романтический вечер, дарит бриллианты или набор крутых отвёрток, красиво раскаивается и просит, просит, просит прощения. Какая стройная и логичная ситуация. Прелесть просто. И главное, лажа исчерпана и все стороны довольны. 

Меня же природа геном обиды не наградила. Я с детства не понимала смысла вопроса «Ты что, обиделась?». Что это значит? Как это вообще: обижаться? Демонстрировать  униженное достоинство с целью разжиться лишней плиткой шоколада? Фи. Надеяться, что, не отвечая на телефонные звонки, я улучшу отношение к себе и меня станут больше ценить? Сомнительная тактика. Поэтому мой фирменный ответ на этот дефективный вопрос – «Я никогда не обижаюсь. Я делаю выводы». И тут оказывается, что чёртова шоколадка или даже бриллиантовое ожерелье были бы куда более простым выходом из положения, чем моё «деланье выводов». Потому что выводы могут оказаться очень неутешительными. Для всех сторон.

Пример? Пожалуйста: вы пребываете в полной уверенности, что любите котика. Вы с ним уже много лет, вы научились гладить его за ушком с особым мастерством, понимаете его с полумяу, он в свою очередь все эти годы умильно мурлыкал вам о своей любви и верности и нежно тёрся о ваши длинные ноги. Более того: он убеждённо рассказывал вам о важности высоких моральных ценностей и своей  приверженности им, о серьёзности своих намерений завести с вами котят и зажить уютной кошачьей жизнью. Даже если вы не всегда чувствовали в себе абсолютную готовность подчиниться этим идеалам, его любовь и забота постепенно смягчили ваше сердце, и вы радостно согласились с его ласковыми доводами.

И вдруг в один момент выясняется, что он не котик, а лось. Такой здоровый, крепкий. Не то чтобы вам были свойственны антилосиные настроения. Животное он благородное, красивое, вполне возможно, что на него можно положиться и всё такое. Но вы-то уже выстроили свою жизнь под котика. Вы-то уже путём долгой и не всегда простой работы над собой размякли и приготовились жить по правилам, которые он же вам и внушил. Ведь вы его любите, это нормально. Вы сплели для него лукошко и выложили дно удобной подушечкой из дорогого магазина, накупили полный холодильник самой лучшей рыбки, бантик ему приготовили – он ведь такой франт, любит всё красивое. У вас научился, пушистик ненаглядный. А тут раз – и лось. Из лукошка вашего он сможет разве что траву кушать, рыбка ему сто лет не нужна (ох уж эти травоядные парнокопытные!), бантик ему можно завязать только на ногу, но он наверняка откажется: он же, как выяснилось, мужик, друзья из леса засмеют. Как порядочный лось он обязан держаться стада. Отныне идеалы вашего котика-оборотня – не котята и молочко по утрам, а понты и одобрение в глазах собратьев по зелёным лужайкам. А ещё копыта его царапают ваш паркет и рога эти, рога постоянно цепляются за люстру. Можно ли в такой ситуации обижаться? Обвинять лося в том, что он не котик? Смешно, согласитесь. Он не виноват, что он лось. А то, что вы что-то там себе понапридумывали и так долго принимали его за котика – это ваши проблемы. К окулисту сходите, что ли. Поверили в его сказки о вечной любви и верности до гроба? Чем вы думали, вам уже не 12 лет, ей-богу. И перестаньте, наконец, носиться с этим бантиком! Моя подруга вообще слона за хомячка приняла – подумайте, каково ей. 

Выводы? Если вы можете жить с лосем – живите с лосем и любите его таким, какой он есть (насчёт бантика на ноге можно договориться:  я слышала, есть методы). Если вам всё-таки нужен котик, оставляйте лося с его травоядными друзьями и не менее травоядными тёлочками и ищите котика, который будет любить вас и рыбку. Но главное во всей этой зоологической ситуации – это понять, кем являетесь вы сами. Потому что когда вы обманываете сами себя, кто-то другой может обвести вас вокруг копыта с кошачьей грациозностью. К тому же любой котик может запутаться, если на "мурр" не отвечать "мяу". Может, он и сам не рад своим внезапно появившимся рогам и копытам и по ночам ему снится мисочка со сметаной.

Белый шум

Трагедия в Нью-Йорке. Прошло 10 лет. Не верится. Вроде как было совсем недавно, но в то же время кажется, что страшные картинки с телеэкрана были показаны нам ещё при рождении. В тот день 10 лет назад  я чётко ощутила, что в этом мире больше нет и не будет гуманизма. Всё, что человечество ещё пыталось как-то склеить после Гитлера и Гулага, уже не склеится. И дело тут не только в самом теракте. Дело в том, что всему миру было показано, как самолёты врезаются в «близнецов». Как люди выбрасываются из окон. Как огонь пожирает верхние этажи небоскрёбов. Все люди мира в одночасье получили эксклюзивное приглашение на торжество зверства и смерти. И все послушно это приглашение приняли. Рыдали, орали, обрывали телефонные линии, дозваниваясь друзьям в Нью-Йорке и вообще в Америке,  но покорно смотрели. Часами, днями, неделями, годами.

О какой ценности человека, его праве на свободу и счастье можно говорить, когда даже смерть потеряла уникальность и интимность? Каждый день нам спешат подать на золотом блюде кадры новых терактов, авиакатастроф и столкновений в горячих точках. Но разве и раньше не было войн и убийств на бытовой почве? Разве раньше люди тысячами не умирали от эпидемий холеры и чумы? Всё было, и весьма нерадостно.  Но люди не было приговорены к пожизненному каждодневному перевариванию засухи в Африке и наводнения в Японии. Всемирная информация проела наши мозги насквозь. Но страшнее всего то, что она вторглась в наши души. Социальные сети, живые журналы, блоги и твиттер заменили нам наших же настоящих друзей. Мы якобы знаем всё и обо всех. Кто чем позавтракал, кто куда ездил в отпуск и какого цвета у незнакомых в реальности людей коврик под дверью. Мы даже разрываем многолетние отношения невнятным сообщением, параллельно занимаясь виртуальным сексом с новой пассией из общего френд-листа. Мы так охотно снабжаем планету вырванными из контекста нашей жизни фактами, из которых так легко собрать других нас. Тех нас, которые целыми днями бегают на шпильках в дизайнерских нарядах, здороваются за руку со своими кумирами, разбираются в литературе и современной живописи, умеют шикарно отдыхать от не менее шикарных работ, а страдают исключительно стильно и театрально. При этом мы верим, что знать о жизни наших близких людей, лишь исходя из игры их интернет-масок, вполне достаточно, и что грустный смайлик под предсуицидальным статусом есть наиболее полное выражение поддержки и любви. Очнитесь. Когда кому-то настолько плохо, что он эпизодически выплёскивает свою боль на всю сеть – это всегда только вершина айсберга. Это значит, что в реальном мире и в своём физическом теле ваш друг, возможно, наглотался таблеток и слабо надеется, что кто-то почувствует неладное, примчится к нему домой и вызовет скорую. Друг может быть офф-лайн не только потому, что упал wi-fi. И даже не потому, что его самолёт захватили террористы. Может быть он просто забыл, как это, когда тебя молча держат за руку. Без смайликов и сопливо-подбадривающих песен. Здесь и сейчас, в реальной жизни с реальными трудностями. Но все настолько заняты  он-лайн общением, что  чувствовать что-то ладное или неладное некогда. Ведь так намного удобней и безопасней. А где-то на границе с Палестиной вон и так очередной конфликт.

Вместо того, чтобы с понимающим видом читать всю эту ерунду, позвоните мне и спросите, почему я не спала прошлой ночью. Встретьтесь с подругой и подарите ей живые цветы и настоящие конфеты. Если вы ещё помните, как это делается.

Ружьё на стене

Несколько лет назад у меня был очень хороший друг. Вообще-то никто не верил, что мы с ним просто дружим: мы постоянно бывали вместе, знали друг о друге всё и главное – мы смотрелись как минимум голливудской парой. Его кубинское происхождение и мои каблуки делали своё дело. Он был настоящим богом: умный, красивый, стильный, умеющий и любящий делать подарки и готовый ради меня высиживать бесчисленные часы на концертах авангардной музыки и фестивалях ударенного на голову кино. Но мы слишком дорожили нашей дружбой, чтобы рисковать. Вместо этого мы самозабвенно копошились в многочисленных романчиках, по сюжетам которых можно было бы снимать то самое кино, и оперативно делились друг с другом всё новыми подробностями нашей личной жизни. 

Однажды он позвонил мне среди ночи. Это происходило не так редко, но это был особый случай. Мой кубинский бог рыдал в трубку и кричал: «Я так больше не могу». Очередная связь с какой-то клубной овцой принесла свежую порцию разочарования и отчаяния. «Мне нужна женщина, с которой я смогу создать семью. Почему вокруг только дуры и проститутки?!». Я пыталась как-то унять его истерику, когда он загнал меня в угол: «Скажи, сколько мне ещё ждать своей любви? Сколько?». Я не помню, что я тогда ответила своему другу. Помню только, что тогда впервые тоска по любви близкого человека сильно резанула по моей собственной душе. 

Через какое-то время мы с ним одновременно встретили свою Большую Любовь. Он купил дом для себя и любимой женщины, конечно же сделал ей предложение и женился. Мой кареглазый мальчик воплотил свою мечту и стал Мужчиной. Но тот его ночной звонок стал для меня лейтмотивом отношений и с другими друзьями. Абсолютно каждый из них хотя бы раз хватал меня за руку, заглядывал в глаза и спрашивал «Скажи, сколько ещё ждать?!». В такие моменты мне хочется умереть.  Я не могу вынести боли, которая обрушивается на меня с этим вопросом. Сказать бы «Да что ты, ты обязательно кого-нибудь встретишь, главное не терять надежды и бла-бла-бла», но друзья знают, что я не буду городить подобную чушь. Они знают, что я могла бы сказать «Не парься, всё равно мы все сдохнем», но они знают также о моём убеждении в том, что к тому времени надо умудриться пережить что-то хорошее. Поэтому каждый раз в ответ на этот вопрос мне хочется схватить ружьё, выбежать на улицу, направить дуло на первого встречного и крикнуть:  «А ну, с*ка, люби моего друга, а не то я сейчас поджарю твои мозги и мы будем закусывать ними водку!». 

Да, я и мои друзья оборзели. Мы очень сильно оборзели. В мире, где принято через месяц после свадьбы поучать подруг, как правильно ходить «налево», чтобы муж ничего не узнал, где диалог между мужчиной и женщиной сводится к вопросу «Сколько я получу, если пересплю с тобой», где беременность жены является официальным поводом для того, чтобы завести любовницу – в этом мире мы имеем наглость желать любви и уважения. Всем нам место на острове св. Елены. Но пока мы продолжаем жить и как-то сосуществовать с уродцами, которые нас окружают. И всё, что мы можем сделать – это дожить до того мига, когда мы встретим своего человека, и дожить в адекватном состоянии. Не сесть на героин, не подцепить СПИД, не порезать себе вены, не сойти с ума, не разучиться улыбаться и открывать сердце… Потому что когда любовь придёт в нашу жизнь, мы должны быть здоровыми и сильными, чтобы дать любимому человеку всё, что он заслуживает. Ведь он или она в этот самый момент сидит где-то и точно так же думает «ну когда же, когда?». Мы уже несём ответственность за наших любимых, даже если мы ещё не знакомы с ними. Мы уже предадим их, если доведём свой организм до того, что умрём от инфаркта в 30 лет или не сможем иметь детей, если будем нищими и замкнутыми в своих комплексах.

Мои друзья всё делают правильно, и я в них верю. Поэтому мир, люби моих друзей! Моё ружьё всё ещё висит на стене.

Посвящается Ксю. Б., А. В., М. Г., Ю. Я., И. Г., А. Т., М. М., А. И., А. М. Моим любимым друзьям, которые каждый день убивают меня и снова возвращают к жизни.