Мюнхенское «Кольцо». «Валькирия». Публика

Продолжаю знакомить вас с публикой, собравшейся на мюнхенской постановке «Кольца нибелунга» Вагнера. За «Золотом Рейна» следует «Валькирия».

Дамская комната. Три поколения вагнерианок готовятся к "Валькирии".

Дама в гигантском украшении вспоминает сюжет хитросплетённой истории о Кольце

Восточные вагнерианцы. Их немало

Партер 

Голубой зал

Вертер в XXI веке

Вагнерианчики

Давайте дружно порадуемся за немецких пенсионерок, у которых есть деньги на сумочки Dior и смелость на розовый цвет

Тусовка на театральной лестнице - пойдёмте-ка туда

Ещё несколько шагов...

А вот и театральная лестница

Мужчины

Женщины

Кому пиво, а кто - неисправим

Хорошая театральная спина

Публика расходится после "Валькирии". Прекрасная велосипедистка

Мюнхенское «Кольцо». Нежность

Маленький альпийский городок. Воскресенье. Немного жарко, запах цветов и гор. Побродив по Альпам, я спускаюсь к озеру Schliersee. Возвращаюсь другой дорогой – так интересней. Попадаю в лабиринт домиков с солнечными террасами и улыбчивыми окнами. Они стоят, как им хочется, улиц как таковых нет, я никуда не спешу и иду так, как идётся. Замечаю – нет, чувствую – что-то похожее на переулок, но иду дальше: по логике так правильнее. Упираюсь в дворик, дальше которого пройти нельзя.  Возвращаюсь к той улочке, которую почувствовала.

Из ниоткуда появляется чёрный кот. Прямо как в "Матрице". Перебегает дорогу. Отлично, это к добру. Поравнявшись с котом, я замечаю милую дверь, которую, наверное, нужно сфотографировать.

Пока я вожусь с фотоаппаратом, чёрный кот подходит ко мне. Подходит быстро и уверенно, как будто у него ко мне есть какое-то важное дело. Я не особо обращаю на него внимание. Пока не начинает происходить что-то очень…

Начинает происходить нежность. Кот трётся сначала о левую мою ногу, потом идёт к правой, снова возвращается к левой, и так восьмёрками он ходит и ходит вокруг меня, трётся с усилием, макушкой, мордочкой, шеей, всем своим блестящим на солнце чёрным бархатистым тельцем. Этот чёрный-как-из-матрицы кот – посланник всей тоски, которая накопилась за эти дни между мной и теми, кого я люблю. Она тянулась электропроводами между двумя точками на карте и вот замкнулась нежностью на этом чёрном-как-из-матрицы коте. Кот заключил меня в кольцо мурлычущего тепла и пустил по нервам любовный ток. Все «Я тебя люблю» этих дней пульсировали в глубине чёрной шёрстки, крутились вокруг ног и иногда порывисто проводили по коже шершавым язычком.

Кот, казалось, был в полной уверенности, что это будет продолжаться вечно. Не знаю, сколько это длилось на самом деле. В какой-то момент я очнулась, увидела в коте – кота, и начала потихоньку выбираться из его восьмёрок. Когда я, наконец, пошла дальше и оглянулась, кот сидел посреди дороги. Его мордочка выражала растерянность. Между глаз откуда-то появилось белое пятнышко. Это был уже не чёрный-как-из-матрицы-кот, а трогательный альпийский котик. А ещё несколько мгновений назад в его теле жила вселенская нежность.

Мюнхенское «Кольцо». Театральная публика. «Золото Рейна»

Поход в Оперу приятен не только возможностью на несколько часов отправиться в музыкальный космос. Вот уже несколько веков подряд оперный выход для многих означает демонстрацию себя  со всеми своими дорогими нарядами, билетами на самые лучшие места за несколько сотен евро, Moët & Chandon в антракте, Мерседесом с водителем под оперной лестницей – словом, опера и высокий статус в цивилизованном мире остаются верными спутниками. Бедняга Вагнер застрелился бы узнав, что и в XXI веке на его оперы будут ходить как на великосветскую тусовку. А ведь своё время он был первым дирижёром, который развернулся лицом к оркестру, а спиной и всем остальным – к публике, в своём знаменитом театре в Байройте он установил кресла без перил и подушек, чтобы зрители слишком не расслаблялись и следили за действием, а также приказывал запирать двери в зал снаружи на время представления, чтобы, пока не закончится двухчасовое действие, никто не мог ни зайти, ни выйти (что, кстати, происходит в Байройте и поныне). Столько всего сделано, чтобы люди ходили на Вагнера ради музыки Вагнера, в итоге же именно вагнерианство стало самым элитарным  и пафосным явлением современной оперной культуры.

Признаюсь, я как вагнерианка только рада такому положению вещей. Ведь как приятно не только отдаться любимой музыке, но и нарядиться для этого во что-нибудь особенное, перед этим долго и вдумчиво анализируя, какое из платьев достаточно «вагнеровское», а какое годится только для Россини и, конечно, понаблюдать в театре за людьми, которые так же готовились и выбирали – кто-то более, кто-то менее удачно, но в любом случае это отдельный, ни с чем не сравнимый ритуал. 

Итак, «Золото Рейна» в Баварской Национальной опере. Как оказалось, и это весьма неожиданно и приятно, баварская публика с большим отрывом обогнала миланскую («Кольцо нибелунга» в Ла Скала я смотрела месяц назад) по части роскоши нарядов. Думаю, дело тут всё-таки в отношении мюнхенцев к Вагнеру, ведь мировая слава к композитору пришла именно здесь, в Баварии. Ни на одном другом представлении в Bayerische Staatsoper, включая премьеры, мне не приходилось видеть столько Chanel, Dior, Cartier, Yamagiwa, Boucheron и прочих чудесных имён. Дамами также было полностью соблюдено правило «Чулки при любой погоде»: даже несмотря на июль и раннее начало опер («Гибель богов», к примеру, начиналась в 16:00, когда жара ещё и не думала спадать), обнажённых ног в Опере не оказалось. Мужчины же безропотно и элегантно внимали музыке в бабочках или по крайней мере в галстуках. 

Далее – немного фотографий с «Золота Рейна». Фотографировать было сложно, так как Предвечерье идёт без антракта и снимать публику особо некогда. Дальше будет больше и лучше. Ждите продолжения.

Вход в партер

Пикантная, но показательная деталь:полочка для сумочки в дамской комнате, по ширине которой можно проверить, угадали ли вы с размером вашего театрального аксессуара

Эта сумочка явно прошла проверку

Партер

Жемчуг, наряду с бриллиантами - незаменимый элемент оперного образа

Мюнхенское «Кольцо». Возьми меня за руку

Недавно в одной статье о Вальтрауд Майер мне встретился странный тезис: «Мюнхен – город одиноких людей». Как и почему сложился такой образ баварской столицы, я не знаю. Пожалуй, что-то в этом есть. Ведь именно в Мюнхене когда-то стала одинокой и я.

Я уже забыла об этом утверждении, когда в очередной раз приехала в свой любимый город. Думала, что забыла, пока мне снова и снова не начала встречаться одни и та же картина: пара, держащаяся за руки. Одна пара за другой, десятки пар ходили по улицам, общались в Опере, выбирали овощи на рынке, возвращались с покупками из супермаркета, и всё это - взявшись за руки. Многие из них было немолоды, большинство женщин, которых держали за руки, не были красавицами, а мужчины вряд ли были миллионерами, кто-то во время прогулки напряжённо рассказывал своей половинке о проблемах на работе, кто-то молчал, кто-то смеялся, но для всех из них держаться за руки было самым обыденным делом. Удивительно, сколько, оказывается, любви и достоинства может быть в таком простом акте: взять за руку того, кто тебе дорог. Публично, как у Высоцкого – "Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ". Сколько в этих людях уважения к себе, своему партнёру, отношениям как таковым. Без маленьких подленьких «но» (скажем, он тебе вопиюще не подходит, но ты устало остаёшься рядом, на людях делая вид, что это не ты вовсе, а твоё отражение в каком-то зеркале смеха или страха, либо он женат, да и ты тоже слегка того, и все вокруг об этом знают, но и про вас тоже все знают, поэтому вы бы вроде и хотели взяться за руки, но ведь всё так сложно…). 

Наблюдая за этими людьми, я поняла, что Мюнхен – город не одиноких людей.  Это город людей, которые умеют быть вместе. Наверное, это сложнее, чем жить в мире под названием «Но», ведь в мире «Возьми меня за руку» приходится нести ответственности за слова и жесты, направленные на того, чью руку ты держишь. Но глядя на людей, которым хорошо за 70 и которые при этом трепетно сплетаются пальцами просто потому, что не могут иначе, становится понятно: это того стоит.