Билет в один конец. Часть VII: Город Женщин

Сидя однажды в своём тайном мюнхенском дворике в компании лептопа, черешен и трёх абрикос я вдруг стала свидетельницей невероятной красоты картины. Во дворик на чёрном велосипеде, украшенном розами, заехала Женщина. Дворик был почти пуст – на то он и тайный – и кроме меня в нём было ещё лишь пару человек где-то в противоположном от меня конце. Но Она подъехала к моей скамейке и села возле меня. На ней было чёрное очень дорогое платье, чёрные босоножки на невысоком каблуке и несколько украшений, выдававших в Ней обладательницу весьма солидного банковского счёта. 

Однако Она потрясла меня не своим скромным, но явно давно привычным для Неё богатством. В Ней было то наивысшей пробы достоинство, которое я встречала только у мюнхенских женщин. Я вижу хотя бы одну из таких почти каждый день. Они прорезают толпу своим королевским профилем и идеальной осанкой. И каждый раз я смотрю на них, как завороженная, а они никогда не отводят глаз, в отличие от мюнхенских мужчин. А потом я оборачиваюсь и провожаю их взглядом, полным восторга, который я не умею скрыть. 

Я люблю этих мюнхенских женщин. В их лицах нет отражения героической жизни с мужем-алкоголиком, борьбы за выживание в однокомнатной квартире с двумя детьми, доблестного зарабатывания на жизнь всей семьи на четырёх работах. Признаюсь честно: я так устала от этих наших жён декабристов и матерей Терез, которые чем больше и усердней спасают своих мужчин, тем больше придётся спасать их дочерям… Мюнхенские женщины, о которых я говорю – это не добровольные жертвы и пожизненная прислуга. Это валькирии. Они выбирают своей благородной волей кому жить, а кому погибнуть. Им не обязательно ездить на Porsche, чтобы продемонстрировать свой статус. Им не нужно с ног до головы обвешиваться узнаваемыми брендами, чтобы выглядеть царицами. Единственное, что им нужно – это ровно держать спину и никогда не прятать глаза. Наверняка на их судьбы тоже выпадает немало трагедий. Может даже больше, чем у других. Но глядя на них, ты понимаешь, что за каждую свою морщинку они вырвали у жизни максимальную компенсацию. Им никогда не придёт в их украшенные лавровыми венками головы чушь вроде "Какой уж есть, зато мой" или "Лишь бы не было ещё хуже". Нет. Валькирии так не думают и так не живут. И спины их держатся прямо не потому, что у них нет проблем, а потому, что они ни разу себя не предали.

Я сидела рядом с валькирией и невольно ощущала какое-то благоговение. Она притягивала меня своим аристократическим смешением простоты и принадлежности к другому миру. Мне так хотелось заговорить с Ней, услышать Её голос, интонацию, с которой Она говорит. Хотелось спросить, счастлива ли Она. Но, конечно, я этого не сделала. Мы просто сидели рядом и любовались звонко журчащим фонтаном. Потом Она что-то поправила в своём велосипеде, прочитала сообщение в телефоне и уехала.

Я не завидую местным мужчинам. Представить себе не могу, как можно найти в себе силы и храбрость быть с такой женщиной или просто заговорить с ней. Хотя скорее всего почти никто из них не понимает, кто перед ними - как и в случае с нашими декабристками -  и это придаёт им истинно мужской смелости. Или же большинство валькирий глобально одиноки и их удел - безумные и многочисленные романы.

Я каждый раз робею, когда кто-то из валькирий заговаривает со мной. Чаще всего это происходит в Опере, где, логично, наблюдается их особое скопление. Говорят они со мной обычно просто и приветливо. Спрашивают, не знаю ли я, кто сегодня поёт такую-то партию или ещё какую-нибудь приятную для меня мелочь, показывающую, что меня приняли чуть ли не за свою. С одной валькирией я даже была знакома. При нашей первой встрече в Мюнхене она была в вечернем платье и умопомрачительных туфлях, а я как раз возвращалась с обычной городской прогулки и была в джинсах и майке. Спустя несколько месяцев я случайно узнала от её мамы, что она тогда подумала обо мне. "Непростая девочка. С валящей с ног интеллектуальной энергией. И очень европейская". Так в глазах валькирии я тоже стала немного валькирией.